Сексуальные женские мечты о первой любви

Сексуальные женские мечты о первой любви Больничный запах доминировал надо всем. Повеяло чем-то смутно знакомым – запах детства, можно сказать: я был болезненным ребёнком. А вот последние лет пятнадцать – ни-ни, даже близко не подходил. Но вот сейчас – пришлось…
Надю уже перевели из палаты интенсивной терапии в обычную. То есть капельницы льют уже не круглые сутки, а всего-то пару часов в день… Ну да, могло быть хуже.
Она провела тут уже два месяца. С одной стороны – долго, с другой – ей ещё повезло. Такая автокатастрофа оставляет мало шансов на выживание. Поломало её прилично, но переломы успели уже зажить за это время. Очень долго она не могла даже есть – похудела килограмм на двадцать – это со своих-то шестидесяти восьми при росте за метр семьдесят.
Кажетя, она ещё не проснулась – глаза закрыты, выглядит очень худой – рёбра легко сквозь простыню пересчитать можно… И не только рёбра: похоже, она не одета – соски тоже проявляются хорошо. И очертания бёдер… Чёрт, о чём я думаю?
Ну да: именно об этом. Чего уж тут? Безответная первая любовь – любовь-мания, сумасшедшая страсть… Надька буквально преследовала меня… Но при этом – парадокс! – не решалась сказать ничего внятного. Она, троичница, но при том «под настроение» легко выигрывавшая олимпиады, в некоторых отношениях взрослела медленно. Долговязый бледный стервозный кошмар… Кто мог влюбиться в такое? Вот Петька – смог. А я… что поделаешь, для меня только Лизка тогда существовала – класса эдак с четвёртого. Милая, спокойная, всегда приветливая – полная противоположность Наде. На неё было много претендентов, но я в итоге оказался самым настырным, наверное: она просто не выдержала моего многолетнего натиска…
Больная пошевелилась – ритм дыхания поменялся. Похоже, скоро проснётся…
Мы даже с Лизкой поженились… на целых полтора года, да… Говорили мне… Кто? Мать? Бабушка?.. В тех, кого «любят все», не стоит влюбляться по серьёзному – они не созданы для этого... Да что теперь-то? Потом, конечно, было плохо: после расставания я не мог жить без Лизки, а она… будто вообще не заметила моего отсутствия. Теперь я понимаю, что, наверное, чувствовала тогда…
Надя открыла светло-серые глаза:
- Привет…
Голос остался прежним: высоким, но твёрдым. С металлически-агрессивными нотками.
- Ты как?
Она чуть заметно хмыкнула:
- Могло быть лучше…
Это да. Но могло быть и хуже: я знаю, в каком виде хоронили Петьку…
- Тебе уже лучше. Ты выздоравливаешь…
Говорю это не вопросительным, а утвердительным тоном. Ведь так оно и есть. Вот только что-то она мне не нравится…
Надя хмыкает и чуть заметно пожимает плечами:
- Наверное…
…А через полгода после развода я первый раз увидел её на страницах журнала – новая звезда гонок по пересечённой местности: они с Петькой замечательно смотрелись вместе на фоне своего чёрного УАЗика каких-то непривычных форм (может, это и не УАЗ был – я не спец)… Не это меня поразило тогда: то, что она сможет добиться успеха в чём угодлно, я не сомневался, её упёртость довелось испытать на себе. Но как изменилась она сама! То, что воспринималось как бледность, оказалось нормальной белизной кожи натуральной блондинки. Высокий рост только подчёркивал длину ног – ну да, и сапожки были что надо, конечно. Улыбка стала казаться вовсе не стервозной, а завлекательной… А неуклюжесть и неуверенность подростка, как я оценил позже, когда интервью с ней показывали по какому-то спортивному каналу, уступили место отточенным движениям мастера своего дела…
Вот только, как оказалось, и на мастера бывает проруха…
- Если так пойдёт дальше, тебя выпишут через пару недель или месяц, - касаюсь её плеча. – Почти уже всё нормально…
Она высунула руку из-под одеяла и протянула мне – я взял её за тонкие изящные пальцы, совсем не шофёрские, прикрыл другой рукой…
Она вдруг раздражённо сказала:
- Они и не могут держать меня тут бесконечно. Им и не положено, да я уже и ходить нормально могу, слава Богу…
Ну да – палата у неё одноместная, с туалетом отдельным и даже душем… Она и не позволит слишком её донимать гиперопекой, всегда такой была. Я невольно бросаю взгляд на видеокамеру на стене…
- Я запретила, - хмыкает моя внимательная экс-одноклассница. – И залепила глазок на всякий случай – если они вдруг не поняли…
- А дома… - начинаю я – и прерываюсь. Действительно, не могу же я напрямую спросить, что она будет делать дома – одна, оставшись без мужа, а детей у них так и появилось… Но она догадывается:
- Да никаких проблем. Формальностями друзья занялись, Петькины бумаги я разберу как-нибудь потом… Страховки и призовых мне хватит до конца жизни по-любому… - произнесла она как-то преувеличенно спокойно.
Замечательно! И ЗАЧЕМ ЖЕ ТЕБЕ Я?
Она вздыхает – и откидывается на подушку:
- Я не была за рулём в тот момент. В тех покатушках я была за штурмана – прокладывала маршрут…
То есть не ты виновата в аварии?
Она помолчала и продолжила:
- А надо было мне сесть за баранку. Петя слишком… нетерпелив иногда. Был.
Она отворачивает лицо к стене. Я беру её за руку:
- Перестань. У вас нечто подобное периодически происходит. Так вышло случайно. Вполне могло статься, что на кладбище сейчас лежала бы ты.
- Я не могла бы, - вдруг ответила Надя.
- Эээ… Почему? – невпопад переспросил я. Я был готов к тому, что мне придётся её утешать, но вот эта фраза меня удивила.
Она помолчала, потом стала говорить – медленно, с паузами:
- Буквально накануне Петька сказал мне, что ему больше не к чему стремиться. Что все мечты его исполнились… Долги все отданы. Он женился на мне, как и мечтал. Он ведь поклялся когда-то, что я буду с ним – тогда, когда я никого, кроме тебя, не видела и видеть не хотела… Но получилось именно так. Потом, когда он только начал штурманить при мне, поклялся, что выиграет все четыре сезонные гонки за один год – и добился своего… Наверное, кто-то там, - она указала изящным пальцем куда-то вверх, – услышал его…
Я секунду помолчал, подыскивая слова:
- Ну, значит, печалиться о его судьбе нет оснований. Ты подарила ему всё, чего он хотел. Сделала его абсолютно счастливым…
Она неожиданно рассмеялась и повернулась ко мне:
- Да. Наверное, ты прав… - она прижала мою руку к груди. – А вот мне – не повезло так…
И посмотрела мне в глаза. С полуулыбкой Моны Лизы. И я вдруг почувствовал, как горяча её кожа под простынёй… Ну да – подкожного слоя жира практически нет, она же вся сейчас постоянно горячая, раскалённая просто…
И вот тут у меня ёкнуло сердце. Стало вдруг тесно в штанах… И перехватило горло:
- Зачем… сейчас?
Её улыбка стала смущённой:
- Всегда хотела. Думала о тебе последний месяц… Как только пришла в себя достаточно, сразу написала…
Месяц, значит… А я вот – думал о Наденьке последние десять лет, с тех пор, Лизкин морок пропал, и я осознал, каким был идиотом в школе. Но…
- Ты… того – сердце поберечь надо. Ещё рано такую нагрузку давать…
Хотя – она ждала месяц. Значит, теперь уверена?
- Нет. Вот сейчас как раз – самый раз… - она затянула мою руку под простынку… Одежды на Надьке действительно не было.
Я, оставив попытки высвободиться, всё же ответил:
- Подожди. Сначала проверим. Если станет хуже, замрёт сердце или ещё что – скажи…
И мои пальцы скользнули к по её телу. Она, похоже, уже была возбуждена – сосок оказался твёрдым…
Я наращивал темп постепенно. Сначала – приник к её губам, проведя рукой по впалому животику вниз… Потом – вынув язык из её ротика, сместил его к тоненькой шейке: почувствовал, как она сглотнула слюну. Нащупал даже пульс на шее: частый и несильный, но вроде тревожных симптомов нет. Двинулся дальше: левая рука – к треугольнику волос между ног, язык – к её правому соску. Она судорожно вздохнула – я чуть приостановился… Потом продолжил…
- Надеюсь, она хорошо залепила глазок камеры, – мелькнула мысль… и ушла.
…Слегка прижав сосок зубами, начинаю дразнить его языком. Левая рука добралась до влажной Надиной киски. Пальцы чуть исследовали губки, вход, скользнули внутрь. Правую руку подсунул ей под голову – и дотянулся до второго её соска. Подразнил его ноготками… Она застонала, но через пару секунд взяла мою руку и облизала пальцы… Прости, милая, я должен был подумать сам… Теперь ноготь скользит по красной пипочке соска куда лучше. Под правой грудью, кстати, обнаруживаю заживший шрам. Сразу ясно: если бы такая рана оказалась слева, ей бы не выжить.
…Пальцами левой руки, увлажнёнными Надиной смазкой, нащупываю клитор – о, он у неё не такой уж маленький, по крайней мере – в возбуждённом состоянии! И начинаю дразнить ещё и его. Ну, милая, посмотрим, как долго ты это выдержишь!
Наденька закусила губу, потом закрыла рот тыльной стороной ладони… Через пару минут начала стонать – чуть слышно…
Чувствую, что эрекция, начавшая было спадать – поза у меня сейчас не такая уж удобная, шея уже занылоа – вернулась опять…
Наконец, Надька вскрикнула, задрожала – и кончила, сжав мою ладонь между ног… Больно вообще-то! Судороги наслаждения продолжались не меньше минуты.
- Ты как? – спросил я, когда её дыхание успокоилось.
Её губы раздвинулись в улыбке:
- Замечательно. – Она посмотрела мне в глаза, её зрачки расширились… - Ну же? Давай!
Теперь уговаривать меня не пришлось: я тоже не железный!
Расстёгиваю ширинку – прохладная рука сразу обхватывает мой горячий член… И всё-таки – останавливаюсь:
- Но… как?
Именно что: она вряд ли сейчас в силах быть сверху, и уж точно, что я, с моим почти центнером веса и ростом под метр девяносто, не решусь сейчас навалиться на подругу, вдвое легче меня и при том едва дышащую…
Наденька улыбается, отпускает мой член, отбрасывает простыню – и поворачивается на живот. Встаёт на четвереньки… но я не решусь залезть вместе с ней на одноместную кровать, не выглядящую особо прочной. А с пола если – её киска слишком высоко. Тогда Наденька сгибает ноги в коленях, принимая практически позу эмбриона: прижимает руки к коленям, а голову кладёт на простыню…
Рёбра на спине выступают так, что во впадины между ними, наверное, можно положить пальцы. Острые позвонки ещё больше добавляют трогательной беззащитности… Такой патнёрши у меня ещё не было никогда!
Нащупываю киску… Надя ещё не успела окончательно остыть, и заводится довольно скоро… И это она ещё ослаблена болезнью! Сразу понятно, что в нормальном состоянии от её темперамента с ума можно сойти… Впрочем, от него и в школе можно было сойти с ума, хотя тогда он проявлялся иначе… Ох, и идиотом же был я тогда!
Надина киска снова увлажнилась – и я всаживаю ей сразу на всю длину. Наденька чуть заметно вздрагивает, и начинает дышать в ритм моим всё ускоряющимся толчкам. Я держу её за бёдра – и просто-таки надеваю на член… На этот раз ей требуется больше времени – она явно устала. Два раза мне приходится приостанавливаться, чтобы не кончить слишком рано, и переключаться на стимуляцию пальцами… Наконец, когда я думал приостановиться уже в третий раз, она снова задрожала – и по худющей спине пошли волны пароксизмов наслаждения…
Я кончаю в неё – в конце концов, если что, помыться я ей помогу… Несколько капель спермы вытекают на простыню… Будем надеяться, если кто из больничного персонала заметит пятна, то подумает, что в неё просто высморкались.
Надя обессиленно валится на бок. Я накрываю её простынкой: при такой худобе она замёрзнет очень быстро. Через минуту она, глядя в угол комнаты, произносит:
- Теперь – всё…
Я уже сидел на стуле для посетителей – ноги стали совершенно ватными… И не сразу до меня доходит, что…
- Что – всё?
Она повернулась на спину – глаза её были закрыты.
- Теперь всё… хорошо.
И я понимаю то, о чём она хотела умолчать. Ну да: ты считаешь, не погибла вместе с Петькой только потому, что его мечты уже исполнились, а твои – пока нет. И именно я был твоей подростковой мечтой… Эээй, ты что – собралась помирать?.. Вот уж обойдёшься! В конце концов, у меня тоже кое-какие мечты накопились…
- А у вас сиделок нет принципиально – или как? – спрашиваю я после минутного молчания.
Надька приподняла бровь:
- Вообще-то не положено. Но родственникам разрешено оставаться…
- О, замечательно!
Надя в удивлении открывает глаза:
- Чего замечательно?
Уверен, договориться с больничным начальством не составит труда. В конце концов, какое им дело, родственник я или нет? Я и сам врач, как-никак – найду подход…
- Да так – останусь я у тебя, пожалуй… На некоторое время.

Категория:
Просмотров: 7 228
25 сентября 2014
  • tolik_onanist 6 января 2018 03:43

    ДЕВЧОНКИ...Я онанист ДЕВЧОНКАМ ЛИЖУ ПИЗДУ